Как вольно дышится под сенью старых башен,
под свежим ветерком с Москвы-реки.
Жемчужно-серым горизонт окрашен.
И небеса, как воды, глубоки.
Гляжу окрест я с берега крутого,
и мнится – за Бобреневым мостом
проходит войско Дмитрия Донского –
гигантский змей с чешуйчатым хвостом.
Усталые обветренные лица.
Уста молчат – порой не нужно слов.
Живыми довелось им возвратиться
к порогу отчему под свой родимый кров.
Скрипят телеги… Запах пыли, пота…
Переполох на улочках глухих…
Окованные крепкие ворота
с молитвой отворяются для них…
Видение исчезло…
Эко диво!
Травой поросший дремлет косогор.
Оглядывает площадь горделиво
Успенский белокаменный собор.
И, подбоченясь, будто на картинке –
на страже города уже пять сотен лет –
знакомой башни виден силуэт –
последнее пристанище Маринки.
А рядом Грановитая, Ямская,
Семёновская, Спасской монолит
и Погорелая.
И Бог их знает,
какие тайны каждая хранит.
Они молчат. Им ход веков не важен.
Пять сотен лет вздымает их земля.
Глядит История в бойницы старых башен,
с высоких стен старинного кремля.