Показывает 210 Результат(ов)

Презентация 28-го номера

21 сентября в библиотеке имени Валерия Королёва состоялась презентация очередного 28 номера литературно-художественного издания «Коломенский альманах» выпуска 2024 года, посвящённого 225-летнему юбилею светоча нашей литературы А. С Пушкина и 210-летнему юбилею нашего великого М. Ю. Лермонтова. (далее…)

Михаил Мещеряков
НОЧНАЯ МУЗЫКА

Зима будет большая. Городок
совсем продрог. И птицам скоро голод.
Лишь музыка железная дорог
пронизывает мой уставший город.

А город обезлюдел, опустел.
И телефоны даже не звонят им.
И жизнь их опустилась в область тел
и тем для интересного занятья.

И дворники ушли, и мужики
попрятались в дома для возлияний.
Зима такая, что товарняки
ещё сильней слышны на расстоянии.

Когда вагон вагону говорит,
то пульсом многотонного состава
передаются музыка и ритм
по их железным сцепкам, как суставам.

Вагон вагона спросит: как дела?
А может, с нетерпеньем: ну, когда же
в порту зашевелятся катера,
в воде толкая драги или баржи?

Мой город у дороги и реки.
Когда же к поездам, что в такт стучали,
добавят пароходные гудки,
то, слава Богу, перезимовали.

Михаил Мещеряков
ДЕНЬ

В этом маленьком городе
бродит шальная весна.
Мой кабинет на втором этаже
окружают стрижи и сирени.
И пробудившееся ото сна
детское счастье
со звоном врывается в сени.

В светлой прохладе течение времени есть,
медленное. Как туман над рекой — неподвижен.
Если смотреть из окна, то на ветках не счесть
розовых, белых снежинок у яблонь и вишен.

День
был наполнен спокойным и нужным трудом.
Вот незаметно и вечер пробрался под крыши.
Все его звуки и запахи двинулись в дом,
тёплые ветры полыни,
летучие мыши.

Я поднимаюсь к себе,
зажигаю торшер.
Жёлтый квадратик окна,
и маячит фигура.
Всё мишура,
но сродни почему-то душе.
Маленькая вселенная абажура,

тени вокруг,
и таинственный стрекот цикад,
и наяву проплывают уже, как на сцене,
раннего утра бездонность, полуденный сад,
тёплые запахи вечера,
длинные тени.

Валерий Хатюшин
* * *

Вырвусь я в своём пророчестве
из тоски лихих годин.
Даже в полном одиночестве
я на свете не один.

Пусть душа, ни с чьей не схожая,
словно комната пуста,
предо мною — Матерь Божия
и спокойный лик Христа.

Лампа ночью долго светится
над застывшею строкой.
Есть мне, с кем глазами встретиться,
и к кому прильнуть душой…

Татьяна Башкирова

Я тебя придумала. Я знаю,
Это было вечером, когда
Стыла в окнах зорька расписная
Да дрожали в мире холода.

Отводила позднею рукою
Напрочь все пороки от тебя.
Утешалась горькою строкою,
Как велела, как вела судьба.

Чем твой взгляд привлечь — пока не знаю:
Лучше стать и этой, и её…
Ты, шутя другую обнимая,
Вновь швырнул меня в небытиё.

Взгляд погас. Устало сердце биться.
Тяжело легчает голова:
Ведь над нею выпущены птицы —
Все твои улыбки и слова!

Константин Скворцов
СЕРАФИМ

Летит река по зарослям ольхи,
Промозглыми кувшинками бренча.
В гнезде едва притихшего ключа
Дерутся листья, словно петухи.
Развеяли мы юность на ветру
Безверия… Но в памяти храним,
Как по ночам к таёжному костру
Слетал с небес неслышный Серафим.

Он наклонялся бережно ко мне,
Горящим углем очищал уста.
Слова любви, как ягоды с куста,
Перекликались в звёздной тишине.
И, вековые ельники круша,
Я звонче пел, чем пели топоры…
Я потерял тебя, и с той поры,
Как филин днём, молчит моя душа.

Воистину не знаем, что творим,
Но всё на этом свете неспроста.
Забыл меня мой вещий Серафим,
И потому молчат мои уста.
Не шапка Мономаха тяжела,
А груз самодержавной немоты.
Мне знать бы только то, что ты жива.
Мне знать бы только, что любима ты.

Николай  Артамонов
 *     *     *     

У родительского дома
Всё иначе, по-другому:
Здесь улыбка — веселей,
А  печаль-тоска — грустней.
Солнце ярче, снег белее,
Ветерок — и тот свежее,
Задушевней и родней
У родительских дверей.
Всё нежнее, всё милее:
Ночи тише, дни светлее.
Всё иначе, по-другому,
У родительского дома.

Татьяна Башкирова
* * *

Хорошо, что настала ты, осень,
Что по травам дожди шелестят.
Ветер серые тучи набросил
На пылающий тихий закат.

Птицы с листьями в даль полетели.
Этим хмурым проветренным днём
Я трезвею от летнего хмеля
Под прохладным осенним дождём.

Я трезвею от радуги летней:
Не вернётся — зови не зови,
Да ещё от нежданной, последней,
Как всегда, непутёвой любви.

Минет боль, и придёт вдохновенье —
Строчки песнею хлынут из уст,
Да великое благо — терпенье —
Мне подарит Господь Иисус.

Станет в жизни ещё тяжелее,
Но утешимся тем, что живём…
Я трезвею, трезвею… хмелею
Под желанным осенним дождём.

Валерий  Хатюшин
* * *

Ну вот, я пережил и это лето.
Теперь и осень как бы пережить…
Пусть за окном, померкшим до рассвета,
унылый дождик будет моросить.

Пусть ничего кругом не происходит,
дожди и ветры пусть одни шумят.
Для сердца есть покой в плохой погоде,
когда ничем не растревожен взгляд.

Пусть за окном дрожит и гнётся ива
под хмурым небом, от дождя темна.
Над ней ворона пусть летит лениво,
и лишь не шелохнётся — тишина.

Когда осточертеет всё на свете
и станет всё таким ненужным тут,
лишь ива за окном, лишь дождь и ветер
покинуть эту землю не дадут.

Лариса Морозова
* * *

Ужасен день. Дрожа от зноя,
Распластан Иерусалим
Под белой древнею стеною.
Его палач неумолим:

Едва вращает неба ворот,
Часы растягивая в дне,
И солнце яростное город
Сжигает в медленном огне.

А ночь из сказочного сада
Бежит к нему по облакам,
Ладони, полные прохлады,
Подносит к высохшим губам –

И в этот час, когда незримо
В объятии неразделимом
Спят на земле добро и зло,
Звезда над Иерусалимом
Глядит безгрешно и светло.

Лариса Морозова
* * *

Чего не будет никогда?
Венеции с луною медной,
Где полусонная вода
Качает звёзды незаметно;

Шагов и эха в тишине
У ниши, прячущей распятье,
И чьих-то теней на стене,
Навеки слившихся в объятье.

Не будет синего огня
И снега гималайских склонов,
Не будет медленного дня
У океанских волн зелёных;

Не будет ветра на шоссе,
Где краски скрадывает вечер,
И, как на взлетной полосе,
Огней, несущихся навстречу —

А будет только череда
Неразличимо-серых буден.
Но сил представить «никогда»
Не будет. Никогда не будет…

Григорий Вихров
ИЗ ДНЕВНИКА

Людей — всё жальче. Жалко мне людей,
Пылающих в планетном лазарете.
Ну, что же, повар благостный Гордей,
Какую кашу душишь на плите?

Какую ёмкость держишь на примете?
В котле эпохи, в колоколе дней,
Кипящим варевом неубеждённый,
Я мандрагоры пил мольбы корней,
К сейсмической судьбине присуждённый.
И злато ненасытное текло,
И платина плодилась пузырями.
Короны уходили за крыло
Над вашими беспутными царями.

Как я страшусь немилости Твоей
И, ожидая милости высокой,
Ещё лечу над зимнею осокой.
И хлещет кровь из крыльев и ступней…

Григорий Вихров
ОТСУТСТВИЕ

Нет меня какой-то час.
Время лечит. Время губит.
Кто ж помолится за Вас?
Кто ж в молитве приголубит?

У стенающей реки —
Время ловли и охоты.
Соберутся доброхоты,
Надерутся остряки.

В сердце выбито окно,
Ветер радует без меры.
Не отсутствие страшно,
А присутствие без веры.

Светлана Сырнева
* * *

Зимнее небо бесцветно,
и неподвижна земля.
День пролетит незаметно,
падает снег на поля.

Через деревья и крыши он
пробирается вброд.
Утром из мрака он вышел,
вечером в темень уйдёт.

Светлого времени суток
снова не хватит ему:
бледен и мал промежуток,
перемежающий тьму.

Полночь огни погасила,
но не окончен поход.
Гонит небесная сила,
путника гонит вперёд.

Кружат овраги и спуски,
сёла встают, да не те…
Али и сам ты не русский,
аль не плутал в темноте!

Чёрт перепутал округу,
до свету тешиться рад.
Ходит и ходит по кругу
чёрный, слепой снегопад.

Спи до утра, если сможешь,
не просыпайся в избе:
тёмный удел бездорожья
нынче суждён не тебе.

Выпадут годы иные —
ты обнищаешь, как тать,
и на просторах России знаешь,
где снегу плутать.

Николай Коновской
ТЫ МНЕ ЧИТАЕШЬ ИВАНОВА

…Ветер рождается заново,
Сосен качает верхи.
Ты мне читаешь Иванова —
Тонкой печали стихи.

Сумрака благоуханнее,
Неотвратимей, чем рок, —
Льётся обманно-туманная,
Дивная музыка строк.

Над белоснежною вишнею —
Тоже ведь Божия тварь, —
Виснет пчела неподвижная,
Пьяный впивая нектар, —

Таящий запах витающий,
Сердца оборванный вскрик,
Души нам соединяющий,
Всепроникающий миг —

Мир, неподвластный забвению:
Вечер, скамья, соловьи…
Плечи твои драгоценные…
Страстные речи мои…

Роман Славацкий
АРМЕНИЯ

Армения! — своды ведут в подвал,
где пленная Вечность спит,
и зреют неведомые слова,
как в бочках дубовых — спирт.

Наполним стопки, поднимем тост:
да будет славен Месроп Маштоц!
Да будут славны дела его:
армянских Писаний кровь;

да помнит узорное мастерство
Матенадарана кров!
Багрянцем пропитаны клади книг —
бессмертия вещий знак;

и зреет слово святое в них,
как старый густой коньяк.

Татьяна Дивакова
МОСКВА ПОД ЛИВНЕМ

Москва захвачена дождём!
Не привыкать к атакам водным:
Плывёт гигантским кораблём
Среди потоков сумасбродных.
Плывёт и дразнит небеса,
А те, досадуя немало,
Её красоты прячут за
Молочно-струйным покрывалом.

В размытом фокусе дома,
Сквозь стёкла — градин бойких россыпь.
Всё — круговерть и кутерьма!
В причудливой метаморфозе
Мир заигрался — сам не рад:
Сокрыты люди, руки, лица —
Весенне-летний маскарад,
Ковидно-бойкая столица.

Москва под ливнем! Ей с лихвой
Природа возмещает плату:
И за февраль бесснеговой,
И за апрель «не по формату».
За то, что близко синева —
Знать, хмурый зонт не будет нужен.
За то, что массово Москва
Бежит по карантинным лужам.

Наталья Евстигнеева
ВДОХНОВЕНИЕ

Ко мне вдохновение
часто приходит с рассветом,
когда ещё мысли прозрачны,
чисты, как роса,
и в шубы забот повседневных
ещё не одеты,
и, кажется, рядом
вот-вот оживут чудеса.

Никто не звонит, не стучит,
не ругается матом —
Соседи все спят,
во дворе за окном тишина.
И мысли текут далеко и свободно
куда-то,
Там ждёт меня новых открытий
большая страна.

Я утро люблю
за его неземные рассветы.
И в эти часы словно космос
со мной говорит.
В своих откровениях, весточках,
мудрых советах
Со мной он печалится,
радуется и грустит.

Его словно друга я жду,
с ним рассветы встречаю,
Я жить без него не могу,
без его чистоты.
Делюсь с ним надеждами,
мыслями и мечтаю
немного подняться
душой до его высоты.

Презентация 27-го выпуска «Коломенского альманаха»

Приглашаем всех 23 сентября (суббота) в 14:00 в Центральную городскую библиотеку имени В. В. Королёва (г. Коломна, пр-кт Кирова, д.6) на презентацию 27-го номера литературно-художественного ежегодника «Коломенский альманах»

Ксения Нагайцева
* * *

Я от скуки пишу тебе всякую чушь
И прошу не забыть посетить меня здесь;
Там, у вас говорят, что мой дом — это глушь,
И не только он сам, но и то, что в нём есть.

Может быть. Там у вас обо всём говорят
И не лезут за словом в набитый карман,
Но ты там. И пока перекрёстки горят,
Между нами сонливый стоит великан.

Тот, который столкнулся лицом с лунным лбом,
Режет ступни себе переплётами рельс,
Восстаёт неким нас разлучившим столбом,
Пока ты где-то там, ну, а я — где-то здесь.

Дать бы выкуп ему? — Не берёт он монет.
И угрюмые руки кладя на бока,
Говорит, что уйдёт, когда время на «нет»
Перейдёт с разлучившей отметки «пока».

Буду ждать и смотреть за остатком часов,
Дожидаясь тебя, как в бездомной глуши.
Скоро в путь; я запру старый дом на засов,
Чтобы в новом, вдвоём… Все придёт. Не спеши.

Михаил Болдырев
ОСЕННИЙ ВЗГЛЯД

Этот взгляд, как осенние листья,
Золотится в осенней глуши.
На него так светло помолиться,
Растерявши сомнений гроши.

Небо дышит заоблачной волей,
Я дышу золотою мольбой
И делюсь сокровенною болью
С этой осенью, с небом, с тобой.

Надежда Лисогорская
* * *

Так уж издавна здесь на земле повелось:
Наливается рожь, поспевает овёс,
И подсолнухов скоро поднимется рать —
Будет нас на высокое солнце равнять.

Дышит светлым простором родная земля
И рождает исток ключевого ручья, —
Разольётся он речкой со студёной водой,
Станет озером синим в сторонке лесной.

Пусть же ветер подхватит сегодня меня,
Унесёт в жаркий полдень июльского дня
К той прохладной воде, и сама на крыле,
Я берёзовый рай обрету на земле.

Васильковым небесным нектаром напьюсь,
В земляничных полянах с тобой заблужусь.

Татьяна Кондратова
* * *

Ну, это ж привычно для дачников:
Весною косить одуванчики.
Да, радость, да, солнышки жёлтые,
Но в сущности ведь сорняки!
Приедешь на дачу: да сколько их!
Стоят — веселы и крепки.
Фашистом себя вдруг почувствуешь:
Такое веселье губить!
Косу берёшь — лёгкую, шуструю.
Хоть грустно, да надо косить,
Пока не покрылись сединами,
Не сбросили в мир семена.
Пушинками нежными, дымными
Легли на карниз у окна.
Стремительно их превращение:
От детства до старости — вздох.
Уносит их ветра течение
И сеет средь моря цветов.
И косу рука опускает –
Травою мой сад зарастает.

Михаил Мещеряков
МОРСКОЕ

Я ночами правил на твой маяк,
о, Поэзия, нимфа, миф,
но напарывался, как плохой моряк,
на подводные рифы рифм.

Я к своим матросам был в меру строг,
прививал им суровый стиль,
но меня сносило в красивый слог,
словно в штиль корабли. Прости.

И тогда — чистюля, эстет, гурман,
золотистых морей корсар —
я направил на ледяной Грумант
свои шёлковые паруса.

Ждал погоды, ветра просил, дрейфовал,
но рассчитывал на улов.
И качало море — за валом вал —
леденящие глыбы слов.

Паруса, солёные, как треска,
не похожи уже на шёлк,
и тот остров, что я так давно искал,
я, наверно, уже нашёл.

Лариса Морозова
* * *

Неслышно исчезает в мире нежность —
Источник, прежде полный до краёв,
И кажется предательством поспешность,
С которой отрекались от неё.

Тесня сентиментальность на планете,
Отцы провозгласили вечный бой;
Мы — сдержанны. Жестоки наши дети.
Скажи, Земля, что сделают с тобой,

С живой — ещё не жившие на свете?
Вдруг, сердце уязвимое своё
Сменяв на силу и познав её,
Да позабудут в том тысячелетье,

Что, нежность утеряв, рискуют стать
Людьми, которым нечего терять…

Григорий Вихров
БРАТИШКА

Пока золотая не выпала слёзка,
Пока не закрыта закатная книжка —
Поддержит бельчонок —
Братишка и тёзка:
«По имени Минька?»
«По имени Гришка».
Стремительный парень,
Рисковый, сердечный.
Почует: от боли едва не завою,
Поскачет по липе
Вдоль просеки млечной,
Промчится зимою,
Запляшет весною.
Нечаянный блик
Дорогого светила.
Храни тебя зёрнышко
Вечного чуда.
О! Только б любовь
Меня не отпустила
Высокого гула
Для милого люда!

Светлана Сырнева
ШИПОВНИК

Вдоль дороги пристанища нет,
по канавам наметился лёд.
И краснеет осенний рассвет
за рекой, где шиповник растёт.

Он растёт, существует вдали,
неподвижен и сумрачно ал.
Берега им навскид поросли,
только ягод никто не собрал.

Здесь никто не ходил, не бродил,
не видать ни чужих, ни своих.
Ведь плоды не срывают с могил,
не берут их со стен крепостных.

Ржавый лист прошуршит у воды,
безнадежно упавший к ногам.
Но краснеют на ветках плоды
по великим твоим берегам.

Мы, Россия, ещё поживём!
Не сломали нас ветер и дождь.
В запустении грозном твоём
есть ничейная, тайная мощь.

Николай Коновской
КРОВЬ ГРАНАТА

Лишь зной, да пение цикад,
Да мы на воле, —
Где чайки белые кружат
Да плещет море.

Владычица моих забот,
Как свет, прекрасна, —
Ты разломила спелый плод,
Бордово-красный,

Когда-то, словно тайна тайн,
На райском древе
Висевший, ввергнувший в соблазн
Праматерь Еву…

В темнице тесной изнемог,
И счастьем жизни,
Горячечною кровью — сок
На руку брызнул.

Как веющий над нами рок,
Дыханье рока, —
О, как таинствен и глубок
Сей дар востока!

… И растворившись, не умру,
Но с лаской прежней
Огонь губами соберу
С ладони нежной…

И моря плеск, и полдня зной
Живут любовью…
И мы повязаны одной
С тобою кровью.